О мудрейший из ангелов, дух без порока,
Тот же Бог, но не чтимый по милости Рока.

Вождь изгнанников, жертва неправедных сил,
Побежденный, но ставший сильнее, чем был.

Все изведавший, бездны подземной властитель,
Исцелитель страдальцев, обиженных мститель.

Из любви посылающий в жизни хоть раз
Прокаженным и проклятым радостный час.

Вместе с Смертью, любовницей древней и властной,
Животворец Надежды, в безумстве прекрасной,

Зажигающий смертнику мужеством взор -
Не казнимым, но тем кто казнит на позор.

Даже в толщах земли узнающий приметы
Подземелий, где Бог утаил самоцветы.

Сквозь граниты умеющий в недрах прозреть
Арсеналы, где дремлют железо и медь.

Закрывающий пропасть гигантскою дланью
От сомнамбул, вдоль края бродящих по зданью.

Охраняющий кости бездомных пьянчуг,
Когда хмель под колеса кидает их вдруг.

Давший людям в смешанье селитру и серу,
Чтоб народ облегчил своих горестей меру.

Соучастник, клеймящий насмешливо лбы
Подлых Крезов, бездушно глухих для мольбы.

Вызывающий в женщинах странным дурманом
Доброту к нищете, сострадание к ранам.

Бунтарей проповедник, отверженных друг,
Покровитель дерзающей мысли и рук.

Отчим тех невиновных, чью правду карая,
Бог-отец до сих пор изгоняет из рая.

Славен будь, Сатана, славен будь в вышине
Тех небес, где царил ты, и там, в глубине
Преисподней, где, свергнутый, грезишь в молчанье.
Успокой мою душу под древом познанья,
Близ тебя, когда свежей одето листвой -
Новый Храм - заблестает оно над тобой.

Вы, ангел радости, когда-нибудь страдали?
Тоска, унынье, стыд терзали вашу грудь?
И ночью бледный страх хоть раз когда-нибудь
Сжимал ли сердце вам в тисках холодной стали?
Вы, ангел радости, когда-нибудь страдали?

Вы, ангел кротости, знакомы с тайной злостью?
С отравой жгучих слез и яростью без сил?
К вам приводила ночь немая из могил
Месть, эту черную назойливую гостью?
Вы, ангел кротости, знакомы с тайной злостью?

Вас, ангел свежести, терзала лихорадка?
Вам летним вечером, на солнце у больниц,
В глаза бросались ли те пятна желтых лиц,
Где синих губ дрожит мучительная складка?
Вас, ангел свежести, терзала лихорадка?

Вы, ангел прелести, теряли счет морщинам?
Угрозы старости уж леденили вас?
Там, в нежной глубине влюбленно синих глаз,
Вы не читали снисхождение к сединам?
Вы, ангел прелести, теряли счет морщинам?

О ангел счастия, и радости, и света!
Бальзама нежных ласк и пламени ланит
Я не прошу у вас, как зябнущий Давид...
Но, если можете, молитесь за поэта
Вы, ангел счастия, и радости, и света!

Невинный, честно-близорукий
Читатель благонравных книг,
Брось этот горестный дневник
Греха, раскаянья и муки.

Когда у Сатаны в науке
Ты совершенства не достиг,
Брось! Не поймешь ты этот крик
И скажешь: он блажит от скуки.

Но если, трезвый ум храня,
Ты в силах не прельститься бездной,
Читай, чтоб полюбить меня.

Брат, ищущий в наш век железный,
Как я, в свой рай неторный путь,
Люби меня... Иль проклят будь!

Авеля дети, дремлите, питайтесь.
Бог на вас смотрит с улыбкой во взоре.

Каина дети, в грязи пресмыкайтесь
И умирайте в несчастье, в позоре!

Авеля дети, от вас всесожженья
К небу возносятся прямо и смело.

Каина дети, а ваши мученья
Будут ли длиться всегда, без предела?

Авеля дети, все сделано, чтобы
В ваших полях были тучными злаки.

Каина дети, а ваши утробы
Стонут от голода, словно собаки.

Авеля дети, под ласковым кровом
Вам и в холодную зиму не хуже.

Каина дети, под ветром суровым
В ваших пещерах дрожать вам от стужи!

Авеля дети, любите, плодитесь,
Пусть вас заменят детей ваших дети.

Каина дети, любить берегитесь,
Бедных и так уж довольно на свете!

Авеля дети, вас много, вас много,
Словно лесные клопы вы без счета!

Каина дети, проклятой дорогой
Жалко влачитесь с тоской и заботой!

Авеля дети! Но вскоре! Но вскоре!
Прахом своим вы удобрите поле!

Каина дети! Кончается горе,
Время настало, чтоб вам быть на воле!

Авеля дети! Теперь берегитесь!
Зов на последнюю битву я внемлю!

Каина дети! На небо взберитесь!
Сбросьте неправого Бога на землю!

А Бог - не сердится, что гул богохулений
В благую высь идет из наших грешных стран.
Он, как пресыщенный, упившийся тиран,
Спокойно спит под шум проклятий и молений.

Для сладострастника симфоний лучших нет,
Чем стон замученных и корчащихся в пытке,
А кровью, пролитой и льющейся в избытке,
Он все еще не сыт за столько тысяч лет...

"Не лучше ли страдание,
Глухое, одинокое,
Как бездны мироздания,
Непонято-глубокое?
Не лучше ли мучение,
Чем ясный, звонкий смех?
Полюбим отречение,
Разлюбим сладкий грех".

"О, нет, мой брат единственный,
Душа моя смущается;
В ней вечен клич воинственный,
Ей много обещается.
Весь мир нам обещается,
Когда его хотим,
И всякий грех прощается,
Когда простим другим".

Я устал от нежных снов,
От восторгов этих цельных,
Гармонических пиров
И напевов колыбельных.
Я хочу порвать лазурь
Успокоенных мечтаний.
Я хочу горящих зданий,
Я хочу кричащих бурь!

Упоение покоя -
Усыпление ума.
Пусть же вспыхнет море зноя,
Пусть же в сердце дрогнет тьма.
Я хочу иных бряцаний
Для моих иных пиров,
Я хочу кинжальных слов
И предсмертных восклицаний!

Если б вы молились на меня,
Я стоял бы ангелом пред вами,
О приходе радостного дня
Говорил бы лучшими словами.

Был бы вам - как радостный восход,
Был бы вам - как свежесть аромата,
Сделал бы вам легким переход
К грусти полумертвого заката.

Я бы пел вам, сладостно звеня,
Я б не ненавидел вас, как трупы,
Если б вы молились на меня,
Если бы вы не были так скупы.

А теперь, угрюмый и больной,
А теперь, как темный дух, гонимый,
Буду мстить вам с меткостью стальной,
Буду бич ваш, бич неумолимый.

Я ненавижу всех святых, -
Они заботятся мучительно
О жалких помыслах своих,
Себя спасают исключительно.

За душу страшно им свою,
Им страшны пропасти мечтания,
И ядовитую Змею
Они казнят без сострадания.

Мне ненавистен был бы Рай
Среди теней с улыбкой кроткою,
Где вечный праздник, вечный май
Идет размеренной походкою.

Я не хотел бы жить в Раю,
Казня находчивость змеиную.
От детских лет люблю Змею
И ей любуюсь, как картиною.

Я не хотел бы жить в Раю
Меж тупоумцев экстатических.
Я гибну, гибну - и пою,
Безумный демон снов лирических.

Хвала великому святому Сатане.
Ты в Небе царствовал, теперь ты в глубине
Пучин отверженных поруганного Ада.
В безмолвных замыслах теперь твоя услада.
Дух вечно мыслящий, будь милостив ко мне,
Прими под сень свою, прими под Древо Знанья,
В тот час, когда, как храм, как жертвенное зданье,
Лучи своих ветвей оно распространит
И вновь твою главу сияньем осенит.
Владыка мятежа, свободы и сознанья.

О лучший между сил, царящих в Небесах,
Обиженный Судьбой и проклятый в веках,

О ты, кто в черный миг неправдой побежден,
В паденьи не убит, из праха возрожден.

Всего подземного властитель, брат и друг,
Целитель опытный людских исконных мук.

Ты прокаженному, отверженцу, рабу
Указываешь Рай, ведешь их на борьбу.

Ты можешь освятить позорный эшафот,
И заклеймить кругом толпящийся народ.

Ты, чей глубокий взор измерил глубь Небес,
Ты, чьей рукой раскрыт в огромный мир завес.

Ты, жезл изгнанников, ты, жаждущих родник,
Ты, всех повешенных, казненных духовник.

Усыновитель тех, на ком скорбей венец,
Кого от райских нег отринул Бог-Отец.

Еще необходимо любить и убивать,
Еще необходимо накладывать печать,
Быть внешним и жестоким, быть нежным без конца
И всех манить волненьем красивого лица.

Еще необходимо. Ты видишь, почему:
Мы все стремимся к Богу, мы тянемся к Нему,
Но Бог всегда уходит, всегда к Себе маня,
И хочет тьмы - за светом, и после ночи - дня.

Всегда разнообразных, Он хочет новых снов,
Хотя бы безобразных, мучительных миров,
Но только полных жизни, бросающих свой крик,
И гаснущих покорно, создавши новый миг.

И маятник всемирный, незримый для очей,
Ведет по лабиринту рассветов и ночей.
И сонмы звезд несутся по страшному пути.
И Бог всегда уходит. И мы должны идти.

В мучительно-тесных громадах домов
Живут некрасивые бледные люди,
Окованы памятью выцветших слов,
Забывши о творческом чуде.
 
Всё скучно в их жизни. Полюбят кого,
Сейчас же наложат тяжелые цепи.
"Ну, что же, ты счастлив?" - "Да что ж... Ничего..."
О да, ничего нет нелепей!
 
И чахнут, замкнувшись в гробницах своих.
А где-то-по воздуху носятся птицы.
Что птицы? Мудрей привидений людских
Жуки, пауки и мокрицы.
 
Всё цельно в просторах безлюдных пустынь,
Желанье свободно уходит к желанью.
Там нет заподозренных чувством святынь,
Там нет пригвождений к преданью.
 
Свобода! Свобода! Кто понял тебя,
Тот знает, как вольны разливные реки.
И если лавина несется губя,
Лавина прекрасна навеки.
 
Кто близок был к смерти и видел ее,
Тот знает, что жизнь глубока и прекрасна.
О люди, я вслушался в сердце свое,
И знаю, что ваше - несчастно!
 
Да, если бы только могли вы понять...
Но вот предо мною захлопнулись двери,
И в клеточках гномы застыли опять,
Лепечут: "Мы люди, не звери".
 
Я проклял вас, пюди. Живите впотьмах.
Тоскуйте в размеренной чинной боязни.
Бледнейте в мучительных ваших домах.
Вы к казни идете от казни!

Ломаные линии, острые углы.
Да, мы здесь - мы прячемся в дымном царстве мглы.
 
Мы еще покажемся из угрюмых нор,
Мы еще нарядимся в праздничный убор.
 
Глянем и захватим вас, вбросим в наши сны.
Мы еще покажем вам свежесть новизны.
 
Подождите, старые, знавшие всегда
Только два качания, только нет и да.
 
Будет откровение, вспыхнет царство мглы.
Утро дышит пурпуром... Чу! кричат орлы!

Я окружен огнем кольцеобразным,
Он близится, я к смерти присужден,-
За то, что я родился безобразным,
За то, что я зловещий скорпион.
 
Мои враги глядят со всех сторон,
Кошмаром роковым и неотвязным,-
Нет выхода, я смертью окружен,
Я пламенем стеснен, многообразным.
 
Но вот, хоть все ужасней для меня
Дыханья неотступного огня,
Одним порывом полон я, безбольным.
 
Я гибну. Пусть. Я вызов шлю судьбе.
Я смерть свою нашел в самом себе.
Я гибну скорпионом - гордым, вольным.

Темной толпою, в часовне, убогой,
Путь завершив, и пред новой дорогой,
Суетность нашу забыв на мгновенье,
Тупо мы слушаем сонное пенье.
 
В тесном пространстве, где дух наш взрастил
Тайное древо невидимых сил,
Тает вздыхающий дым от кадил.
 
Что-то есть страшное в этих бряцаньях,
В этих покорных глухих восклицаньях,
Молятся звуки и души послушно,-
Что же им в узкой часовне так душно?
 
Явственно чувствую горький упрек,
В звуки молитв проскользнувший намек -
Тайное слышащих, дышащих строк.
 
В потные стекла не видно лазури,
В дверь не проникнут ни ветры, ни бури,
Силою дней закопчены иконы,
Вечны пред ними бессильные стоны.
 
Грустно склонивши морщинистый лоб,
Что-то вещает нам загнанный поп:
"Жизнь наша - душная - темная...- Гроб!"

Hе рвися думой за могилу:
Дела! дела! - вот твой удел!
Опрись о собственную силу,
Будь тверд, и доблестен, и смел!
Уверен ты в себе едином:
Так из себя все почерпай, -
И мира будешь властелином,
И обретешь в себе свой рай!

Мужайтесь, о други, боритесь прилежно,
Хоть бой и неравен, борьба безнадежна;
Над вами светила молчат в вышине,
Под вами могилы - молчат и оне.

Пусть в горнем Олимпе блаженствуют боги:
Бессмертье их чуждо труда и тревоги;
Тревога и труд лишь для смертных сердец.
Для них нет победы, для них есть конец.

Мужайтесь, боритесь, о храбрые други,
Как бой ни жесток, ни упорна борьба!
Над вами безмолвные звездные круги,
Под вами немые, глухие гроба.

Пускай Олимпийцы завистливым оком
Глядят на борьбу непреклонных сердец.
Кто, ратуя, пал, побежденный лишь Роком,
Тот вырвал из рук их победный венец.

Есть упоение в бою,
И бездны мрачной на краю
И в разъяренном океане,
Средь пены волн и бурной тьмы,
И в аравийском урагане,
И в дуновении чумы...
Все, все что гибелью грозит
Для сердца смертного таит
Неизъяснимы наслажденья,
Бессмертья, может быть, залог,
И счастлив тот, кто средь волненья
Их обретать и ведать мог.

Я кометой горю, я звездою лечу
И куда посмотрю, и куда захочу,
Я мгновенно везде проступаю!
Означаюсь струей в планетарных парах,
Содроганием звезд на старинных осях -
И внушаемый страх - замечаю.

Я упасть - не могу, умереть - не могу!
Я не лгу лишь тогда, когда истинно лгу, -
И я мир возлюбил той любовью,
Что купила его всем своим существом,
Чувством, мыслью, мечтой, всею явью и сном,
А не только распятьем н кровью.

Надо мной ли венец не по праву горит?
У меня ль на устах не по праву царит
Беспощадная, злая улыбка?.
Да, в концерте творенья, что уши дерет,
И тогда только верно поет, когда врет,
Я, конечно, первейшая скрипка...

Я велик и силен, я бесстрашен и зол;
Мне печали веков разожгли ореол,
И он выше, все выше пылает!
Он так ярко горит, что и солнечный свет,
И сиянье блуждающих звезд и комет
Будто пятна в огне освещает!

Будет день, я своею улыбкой сожгу
Всех систем пузыри, всех миров пустельгу,
Все, чему так приятно живется...
Да скажите же: разве не видите вы,
Как у всех на глазах, из своей головы,
Мефистофелем мир создается?

Не с бородкой козла, не на тощих ногах,
В епанче и с пером при чуть видных рогах
Я брожу и себя проявляю:
В Мелочь, в звук, в ощущенье, в вопрос и в ответ,
И во всякое "да", и во всякое "нет",
Невесом, я себя воплощаю!

Добродетелью лгу, преступленьем молюсь!
По фигурам мазурки политикой вьюсь,
Убиваю, когда поцелую;
Хороню, сторожу, отнимаю, даю -
Раздробляю великую душу мою
И, могу утверждать, торжествую!

Борись - ты смертен, гол и одинок!
Не ожидай ни жертвы, ни спасенья!
Ты сам себе - судья, палач, пророк:
Веди себя на жизнь иль осужденье!

Для недругов - точи острей клинок
И лирой славь победу иль отмщенье!
Пощады нет! Кругом царит порок
И смертных ждет - позор, порабощенье!

Пускай пред лживым идолом добра
Поют жрецы огня и топора
Гимн добродетели, обманом вдохновленный.

Не верь ему! А ведай: есть закон,
Сквозь тьму времен нам возвещает он:
Ты одинок в борьбе со всей Вселенной.

Собранье зол его стихия.
Носясь меж дымных облаков,
Он любит бури роковые,
И пену рек, и шум дубров.

Меж листьев желтых, облетевших,
Стоит его недвижный трон;
На нем, средь ветров онемевших,
Сидит уныл и мрачен он.

Он недоверчивость вселяет,
Он презрел чистую любовь,
Он все моленья отвергает,
Он равнодушно видит кровь,

И звук высоких ощущений
Он давит голосом страстей,
И муза кротких вдохновений
Страшится неземных очей.

Собранье зол его стихия;
Носясь меж темных облаков,
Он любит бури роковые,
И пену рек, и шум дубров;
Он любит пасмурные ночи,
Туманы, бледную луну,
Улыбки горькие и очи,
Безвестные слезам и сну.

К ничтожным, хладным толкам света
Привык прислушиваться он,
Ему смешны слова привета
И всякий верящий смешон;
Он чужд любви и сожаленья,
Живет он пищею земной,
Глотает жадно дым сраженья
И пар от крови пролитой.

Родится ли страдалец новый,
Он беспокоит дух отца,
Он тут с насмешкою суровой
И с дикой важностью лица;
Когда же кто-нибудь нисходит
В могилу с трепетной душой,
Он час последний с ним проводит.
Но не утешен им больной.

И гордый демон не отстанет,
Пока живу я, от меня,
И ум мой озарять он станет
Лучом чудесного огня;
Покажет образ совершенства
И вдруг отнимет навсегда
И, дав предчувствия блаженства,
Не даст мне счастья никогда.

Всё умирает, всё проходит.
Гляжу, за веком век уводит
Толпы народов и миров
И с ними вместе исчезает.
Но дух мои гибели не знает;
Живу один средь мертвецов,
Законом общим позабытый,
С своими чувствами в борьбе,
С душой, страданьями облитой,
Не зная равного себе.
Полуземной, полунебесный,
Гонимый участью чудесной,
Я всё мгновенное люблю,
Утрата мучит грудь мою.
И я бессмертен, и за что же!
Чем, чем возможно заслужить
Такую пытку? Боже, боже!
Хотя бы мог я не любить!..

Когда еще ряды светил
Земли не знали меж собой,
В те годы я уж в мире был,
Смотрел очами и душой,
Молился, действовал, любил.
И не один я сотворен,
Нас было много; чудный край
Мы населяли, только он,
Как ваш давно забытый рай,
Был преступленьем осквернен.
Я власть великую имел,
Летал, как мысль, куда хотел,
Мог звезды навешать порой
И любоваться их красой
Вблизи, не утомляя взор,
Как перелетный метеор
Я мог исчезнуть и блеснуть.
Везде мне был свободный путь.
Я часто ангелов видал
И громким песням их внимал,
Когда в багряных облаках
Они, качаясь на крылах,
Все вместе славили творца,
И не было хвалам конца.
Я им завидовал: они
Беспечно проводили дни,
Не знали тайных беспокойств,
Душевных болей и расстройств,
Волнения враждебных дум
И горьких слез; их светлый ум
Безвестной цели не искал,
Любовью грешной не страдал,
Не знал пристрастия к вещам,
Он весь был отдан небесам.
Но я, блуждая много лет,
Искал чего, быть может, нет:
Творенье сходное со мной
Хотя бы мукою одной.
И начал громко я роптать,
Мое рожденье проклинать
И говорил: всесильный бог,
Ты знать про будущее мог,
Зачем же сотворил меня?
Желанье глупое храня,
Везде искать мне суждено
Призрак, видение одно.
Ужели мил тебе мой стон?
И если я уж сотворен,
Чтобы игрушкою служить,
Душой бессмертной, может быть,
Зачем меня ты одарил?
Зачем я верил и любил?
И наказание в ответ
Упало на главу мою...

Я пережил звезду свою;
Как дым рассыпалась она,
Рукой творца раздроблена;
Но смерти верной на краю,
Взирая на погибший мир,
Я жил один, забыт и сир.
По беспредельности небес
Блуждал я много, много лет
И зрел, как старый мир исчез
И как родился новый свет;
И страсти первые людей
Не скрылись от моих очей.
И ныне я живу меж вас...

Когда же род людей пройдет,
И землю вечность разобьет,
Услышав грозную трубу,
Я в новый удалюся мир
И стану там, как прежде сир,
Свою оплакивать судьбу.

...Он на земле был только странник,
Людьми и небом был гоним;
Он мог быть счастлив, но блаженства
Искал в забавах он пустых;
Искал он в людях совершенства,
А сам - сам не был лучше их.
Искал великого в ничтожном,
Страшась надеяться - жалел
О том, что было счастьем ложным,
И, став без пользы осторожным,
Поверить никому не смел.
Любил он ночь, свободу, горы,
И всё в природе, и людей -
Но избегал их. С ранних дней
К презренью приучил он взоры...

Печальный Демон, дух изгнанья,
Летал над грешною землей,
И лучших дней воспоминанья
Пред ним теснилися толпой;
Тех дней, когда в жилище света
Блистал он, чистый херувим,
Когда бегущая комета
Улыбкой ласковой привета
Любила поменяться с ним,
Когда сквозь вечные туманы,
Познанья жадный, он следил
Кочующие караваны
В пространстве брошенных светил;
Когда он верил и любил,
Счастливый первенец творенья!
Не знал ни злобы, ни сомненья,
И не грозил уму его
Веков бесплодных ряд унылый...
И много, много... и всего
Припомнить не имел он силы!

Давно отверженный блуждал
В пустыне мира без приюта:
Вослед за веком век бежал,
Как за минутою минута,
Однообразной чередой.
Ничтожной властвуя землей,
Он сеял зло без наслажденья,
Нигде искусству своему
Он не встречал сопротивленья.
И зло наскучило ему.